Примечание редактора: четырехлетняя собака Сара, Добби, имеет приступы судорог, которые не реагируют на лекарства, и после исчерпания всех вариантов за последний год она приняла трудное решение планировать свое назначение на эвтаназию для следующего неделю.
Сара первоначально опубликовала эту статью в июле в своем блоге «Возможности ладей», и мы подумали, что это так мило, что мы попросили ее разрешить поделиться ею для наших читателей.
Глаза Добби расширяются, когда он видит новый теннисный мяч, и он радостно бежит ко мне. Когда я вручаю его ему, он выгибает себе шею и выжимает грудь, хвост держит его за спину, когда он расхаживает, как самый маленький в мире пони Хэкни. Его гордость и радость вспыхивают. Они заражают меня, когда он щеголяет своим новым призом. Он громко и многократно пискнул мяч, когда его идеальные белые белые ноги поднимались и падали на ногу, маленький солдат на параде с молниями на его ногах. Я напеваю его, повторяя его имя как мантру. Когда я держу свою руку, он проводит мимо нее, потирая стороны пальцами с каждым экстатическим кругом, который он отмечает на полу. Он электрически жив. Я держусь в этот момент со всем, что у меня есть, пытаясь жить в таком же, как он.
Я держу эти моменты, эти яркие солнечные лучи надежды, потому что мне нужно что-то, чтобы удержать, когда жизнь с Добби тяжела. И жизнь с Добби часто бывает трудной.
Добби был взят в отставку в «Рочестер Сити». Он был где-то между 6 и 12 месяцами, незафиксированным и грязным. Никто не устремил его на него, и когда его бродячий трюм поднялся, его перевели в общую холдинговую зону. Он прижался к спине своего питомника, заметно дрожа и отвлекая взгляд, когда люди проходили мимо. Когда я придвинул поводка на шее, чтобы пройти его, он бросился на пол и мочился.
Было очевидно, что он был слишком напуган, чтобы оценить, так что те из нас, укрывавшихся в тот день, сидели с ним и разговаривали с ним, уговаривая его есть угощения, которые он в основном игнорировал. Он застыл от страха, когда его коснулся, и сдержал свое тело на полу, хвост касался пупка. Когда мы вывели его на улицу, он немного освежился и исследовал, но с осторожностью держался. Бекка, опытный волонтер, решил привезти его домой.
Под экспертизой Бекки и ее мужа Добби начал расцветать. Он играл со своими собаками, и через несколько недель переехал со мной. Добби начал разбираться в дверных проемах, которые изначально были источником большого ужаса для него. Он получил девять фунтов и два дюйма, превратившись в гладкую, мускулистую маленькую собачку. Он начал искать привязанность, прижимая шею и подбородок в руки тех людей, которым он доверял. Он научился предлагать поведения, чтобы заработать награды. Он любил игрушки и ходил вокруг, когда ему давали новый мяч или жевать игрушку.
Были проблемы, над которыми можно было справиться. Люди в шляпах были ужасающими, и он уходил и хватался за руки, которые слишком быстро двигались вокруг него. Он очень быстро пробудился, но не смог успокоиться, дрожащий, губительный зверь с ядовитыми глазами, готовыми схватить все, что двигалось. Быстрые движения и громкие голоса заставляют его удариться о землю и мочиться. Хаузетренинг занял несколько месяцев, и его нельзя было заманить лакомствами или игрушками из-за его страха перед руками. Достижение к его воротнику испугало его.
Несмотря на все это, Добби выстоял. Он пробовал свои самые трудные и знаменитые даже крошечные успехи с его характерной добойской тенью. Никогда собака не была так полна попыток. Он прошел девять из 10 пробных предметов Собачьего Доброго гражданина и заработал свой первый титул ралли по послушанию с комментариями судьи на его радостном прикладе. Он засветился, когда его похвалили.
Приступы начались, когда Добби находился где-то между 18 и 24 месяцами. Глаза Добби затуманились, и он смотрел в потолок спиной изогнутой, потому что весь мир, как собака, собирался преследовать муху. Несколько раз он атаковал все, что он видел, двигаясь, когда он вышел из этого состояния - меня, другой собаки, даже собственного хвоста. После захвата он устал и испугался, желая свернуться в задней части своего ящика и сон. Они, как правило, приходили в кластеры, набирая несколько дней подряд, прежде чем оставлять его без присмотра в течение нескольких недель или месяцев.
Все успехи Добби исчезли с изъятиями, как будто каждый из них удалил еще один из своих новых кованных нейронных путей. Он снова стал бояться, и еще хуже, стресс был одним из его самых больших приступов.
Итак, вот где мы сегодня. Добби находится на двух захваченных лекарствах и лекарстве от беспокойства, чтобы попытаться контролировать эти приступы. Мы экспериментируем с ситуационным препаратом для беспокойства поверх других его лекарств. Он получает верхнюю ветеринарную помощь в Университете Миннесоты. Изменения в диете и изменения в его рутине не имели никакого значения в его деятельности по захвату. Даже счастливый стресс вызывает приступы, поэтому мы больше не практикуем каблук или не играем с пружинным полюсом. Он больше не посещает занятия. Мы перестали играть в буксир. Мир Добби сократился до нескольких домов, нескольких пешеходных маршрутов и некоторых очень осторожных игр и тренировок. Его личность меняется с каждым кластером приступов, и он стал чувствительным к касанию и капризным, скорее всего, щелкнет, если другая собака ударит его. Он знаком с новыми людьми осторожно и больше не вводится новым собакам, чтобы не вызвать больше приступов.
Добби три-четыре года на этом этапе, и я держу хорошие дни, потому что не знаю, сколько еще у него будет. Я смотрю на эту великолепную, смешную, доброжелательную, сладкую собаку, и я думаю об эвтаназии. Я постоянно вычисляю проценты: Сколько хороших моментов у него есть каждый день? Сколько плохих? В какой момент уже не справедливо заставить его продолжать пытаться в мире, который является слишком страшным и подавляющим? В какой момент он становится более любезным, чтобы отпустить его, чтобы отнять вес жизни в теле, которое становится само по себе даже при незначительном стрессе? В какой момент это уже не справедливо для моих других собак, чтобы жить с непредсказуемым соседом по дому, который, скорее всего, привязался к ним, чтобы играть? В какой момент мы останавливаемся?
Я мучаюсь и плачу над этим решением. Я беспокоюсь, что усталость сострадания, общая проблема с людьми, занимающими такие позывные, как таковая, помутняет мое мнение. Если честно, жить с Добби сложно. Это тоже полезно, но это постоянная утечка для управления его окружением, для его успеха, для работы с ним между кластерами приступов, чтобы восстановить утраченный поведенческий прогресс. Для каждого шага вперед есть шаги назад, и новые вызовы появляются все время. Побочные эффекты от его лекарств делают его сонным, голодным и жаждущим. Люди наваливаются благими намерениями, требуя, чтобы я переключил его на сырую диету, научил новому методу релаксации, использовал Рейки, поговорил с животным-коммуникатором и попробовал множество травяных и гомеопатических добавок.
Вся эта информация вспыхивает у меня в голове, когда я передаю Добби еще один скрипучий теннисный мяч, одну из немногих вещей, которые я могу сделать, чтобы сделать его счастливым. Я беспокоюсь о стоимости его лекарств, работы с кровью и вездесущих ветеринарных счетах. Я управляю вероятностями, когда он норы под одеялом, когда я лежу в постели по ночам, свернувшись на руках и крепко прижимая голову под подбородком, чтобы вздохнуть глубоко, прежде чем отправиться спать. Он теплый и живой, он замечательная собачка, и я думаю об окончательности смерти.
Я не знаю, что буду делать дальше. Есть больше наркотиков, чтобы попробовать, больше идей, чтобы помочь ему справиться, и я хочу исследовать их. В хорошие моменты я восхищаюсь своим маленьким Добби. В плохие моменты, когда он испугался и смутился и скрылся в своем ящике после приступа, я чувствую себя виноватым и грустным. Я задаюсь вопросом, наносит ли я больше вреда, чем пользы, предоставляя ему непрерывный цикл новых лекарств и стресс повседневной жизни. Интересно, хочет ли он, чтобы боль прекратилась. Кажется, он так переполнен и напуган. И через все это он пытается изо всех сил стараться выжить в мире, где колода иногда кажется сложной.
В этом блоге нет реального вывода. Я не могу сказать вам, что будет дальше для Добби. Я могу только сказать вам, что я хочу очень хорошо поступать правильно и что нет четкой «правильной» вещи.
Я не единственный, кто борется с этим ужасным выбором. Многие из моих поведенческих клиентов были здесь раньше со своими страшными, тревожными или агрессивными собаками. Некоторые усыпляют свою собаку, понимая, что они не могут продолжать просить своего любимого питомца жить в мире, где они никогда не найдут мира. Некоторые усыпляют свою собаку, потому что они не могут честно быть уверены, что они могут держать других или себя в безопасности, если их собака продолжает жить. Некоторые решили управлять и работать со своей собакой в течение следующих пяти или 10 или 15 лет. У некоторых собак нет химии мозга или физиологии, чтобы справляться с нашим миром, а некоторые просто нуждаются в обучении и модификации поведения, чтобы успешно переделать свой мозг.
Независимо от выбора, который каждый из нас делает, он глубоко личный, что не делается легкомысленно. Это решение, решающее сердце, решение, чтобы принять решение об усыплении или продолжать пытаться с собакой. Ни один путь не является простым.
Мы живем в обществе, где все еще существует распространенный миф о том, что каждая собака может быть спасена, а проблемы с поведением - это результат окружающей среды, а не сложный туман химии мозга, развития и прошлой истории, что действительно создает идеальный шторм тревожная, страшная или агрессивная собака. У Добби судороги, но у него также есть поведенческие проблемы. Являются ли эти проблемы результатом его приступов или нет (и я действительно верю, что они, по крайней мере частично), мое решение продолжать работать с ним или усыплять сосредоточено на его качестве жизни, качестве моих других собак, живет с ним и рискует сохранить непредсказуемую и страшную собаку. Окончательное решение будет принято с осторожным, чутким рассмотрением счастья Добби и счастья тех из нас (людей и животных), которые живут с ним каждый день.
Поэтому я иду с ним по канату жизни Добби, помогая ему преуспеть и наслаждаясь своей радостью. Он серьезно смотрит на меня, мою искреннюю, неловкую, особую собачку с молниеносными ногами. У меня нет никаких ответов, поэтому на сегодняшний день вам нужно будет сделать новый скрипучий теннисный мяч.
Еще от Сара Реуще:
- 6 способов сорвать собаку, которая бросает вас и вашу собаку
- Четыре вещи, которые вы должны знать о росте вашей собаки
- Как у меня есть собака, чтобы перестать есть
- 5 причин, по которым ваша собака любит горбать других собак